раковиной. Он запихивал в себя сладости, чтобы подавить мысли, которые так и лезли ему в голову. Даже когда пришло время выходить из офиса и садиться в автобус, он набил рот жвачкой и с чавканьем жевал ее. Ехать домой не хотелось. Это не дом, а один сплошной кошмар. Но если не вернуться домой к восьми часам, женщина снова начнет трясти колокольчиком. Соседи услышат шум, пожалуются Ким Хиджин, и она снова позвонит ему и будет говорить, что заявит на него и все в этом духе. Так что у него не было выбора, кроме как ехать туда.
Пён Манджин ссутулился и открыл входную дверь. Он не произносит приветствий вроде «Я дома». Все равно ответить на них некому. Он пошел на кухню, чтобы оставить там пакет с покупками из круглосуточного магазина. Когда Пён Манджин открыл раздвижную дверь и вошел на кухню, пакет выпал из его рук и покупки рассыпались по полу.
– Это еще что такое… Что ты делаешь?
Перед холодильником сидела женщина. Ее волосы, щеки, руки и одежда были вымазаны яичной жижей, а весь пол кухни был усеян скорлупой. Вид был такой, словно весь контейнер из холодильника бросили на пол. Кислый запах яиц смешался с затхлостью в воздухе и защекотал ноздри. Пён Манджин зажал нос и встретился с женщиной взглядом. Она протянула к нему руки. В тот момент, когда Пён Манджин увидел, как яичный белок, застрявший в волосах женщины, слизью свесился вниз, он закричал. Вместе с жвачкой, которую он жевал, изо рта вырвались подавленные мысли.
Это провал. Жизнь Чон Кисана – провал. То, что он украл эту жизнь, – провал.
Пён Манджин с криками выбежал из дома. Он поймал такси и поехал домой, в свой настоящий дом. Даже когда он вышел из такси и ждал лифт, крик продолжал метаться в его теле. Пён Манджин постучал во входную дверь.
– Открывай! Чон Кисан, я знаю, что ты внутри! И ты слышишь мой голос! Это все моя вина. До завтра мы еще можем вернуться в свои тела! Ты… Ты сможешь забрать свое тело! Прошу, пожалуйста. И свою жизнь тоже забери. Чертов обманщик! Чтоб тебя, зачем было вести себя как ребенок богачей, если ты гребаный нищий, и сбивать людей с толку?! Нет. Эй, я правда был неправ. Прошу, верни мне мое место. Твоя мать сумасшедшая! У нее старческий маразм! Вернувшись домой, я обнаружил, как она бьет яйца и смеется! Эй, разве ты не хочешь увидеть лицо своей сумасшедшей матери хотя бы разок, пока она не умерла? Чон Кисан!
Некоторое время он кричал как псих, но входная дверь так и не открылась. Он бил по ней снова и снова, пока его кулаки не покраснели, но в конце концов пришлось уйти. Он брел, глядя вперед расфокусированным взглядом. Ему не хотелось ехать ни на такси, ни на автобусе, ни на чем бы то ни было еще. Ему казалось, что лучше продолжать идти, чем вернуться в тот дом, подобный кошмару.
Домой он пришел после 22:00. Женщина без памяти уснула на полу в кухне. Судя по оставленным на полу среди яиц липким отпечаткам ладоней, она пыталась выползти отсюда. Он, изможденно улыбаясь, посмотрел на нее, а затем растянулся на спине посреди гостиной. Он устал. Устал до предела, настолько, что хотелось все бросить. Он закрыл глаза. Он просто надеялся, что ему можно будет остаться так и больше никогда не открывать глаза.
– Манджин.
Пён Манджин проснулся, потому что кто-то позвал его по имени. Голос, казавшийся одновременно и знакомым, и совсем чужим. Слышать собственный голос через кого-то другого было непривычно. Пён Манджин распахнул глаза. Перед ним был Чон Кисан. Неизвестно когда вошедший в квартиру Чон Кисан сидел на вымытом кухонном полу, а женщина, до этого лежавшая на полу, крепко спала, положив голову к нему на колени. Пён Манджин никогда не видел ее лицо настолько расслабленным. Чон Кисан не смотрел в сторону Пён Манджина, он зафиксировал взгляд прямо перед собой и слегка похлопывал женщину по спине одной рукой. Пён Манджин не сводил глаз с профиля Чон Кисана. Это было его собственное лицо, лицо Пён Манджина, но в тот момент он видел в нем только Чон Кисана. Лицо Чон Кисана, когда тот сидел в офисе и смотрел прямо перед собой. Единственными звуками, которые слышались в квартире, где господствовала тишина, были постукивания Чон Кисана. Они прекратились, и Чон Кисан повернул голову в сторону Пён Манджина:
– Благодаря тебе я хорошо отдохнул за этот месяц. А теперь давай вернемся по своим местам. Что мне нужно сделать?
При этих словах Пён Манджин закричал, и голос его отливал металлом.
* * *
Пён Манджин резко сел. Привычный потолок, привычный запах, привычная планировка комнаты. Все было как нужно, от пухлых рук до колышущегося живота. Он даже спросил себя, а не было ли все просто сном. Как они вышли и поспешили найти ресторан Copycat до шести утра, как Чон Кисан молча ел яичные рулетики, приготовленные Локи, как ресторан исчез, словно дым, стоило им выйти. Даже заснул он с трудом из-за беспокойства о том, что вновь проснется в теле Чон Кисана. И пока засыпал, молился, что если не сможет проснуться в своем настоящем доме, в своей настоящей комнате, то лучше ему вообще не просыпаться.
– Получилось. Теперь все кончено. Нет, сейчас не время для этого. Нужно в первую очередь позвонить на работу, сказать, что завтра выйду. Чон Кисан, мерзкий гаденыш. Кто ты такой, чтобы заставлять меня отдыхать без оплаты?
Пён Манджин протянул руку и взял мобильный, лежавший рядом с кроватью. На экране появилось уведомление о новом сообщении в соцсети. Он нажал на него. На экране появился профиль JJIN_REAL. Фотографии повседневной жизни Чон Кисана, которые Пён Манджин по своей прихоти выставил так, чтобы они выглядели хорошо. Они по-прежнему были крутыми, а в комментариях под ними все так же писали комплименты.
«Мне правда нужно удалить этот аккаунт?»
Находясь в теле Чон Кисана, Пён Манджин, стиснув зубы, пообещал, что, когда вернется в свое тело, удалит аккаунт. Потому что выложенные там вещи, принадлежащие Чон Кисану, были свидетельством обмана, а не богатства. Но, как только он вернулся, ему стало жаль оставленных там комментариев. Пён Манджин открыл окно сообщения.
«Посмотри под органайзером для часов во втором ящике комода у кровати».
На аватарке отправителя не было ничего. Тем не менее он догадывался, кто написал это сообщение. Только
